Скочпол Т. Государства и социальные революции·
Перевод М.В.Масловского
Опубликовано в книге:
Масловский М.В. Социология политики: классические и
современные теории. Учебное пособие. М.: Новый учебник, 2004. С.103-108.
Существующие сегодня теории
революции можно сгруппировать по четырем основным разделам. Наиболее очевидным
является выделение марксистского подхода, ключевые идеи которого представлены в
работах самого Маркса. Выступая активными сторонниками революции как способа
социального изменения, марксисты последовательно стремились к пониманию
социальных революций. После смерти Маркса возникли различные тенденции в
марксистской интеллектуальной и политической традиции. Последующие марксистские
теории революции варьировались от технологического детерминизма Н.Бухарина до
политических стратегий Ленина и Мао, от теорий Д.Лукача и А.Грамши до
“структурализма” Л.Альтюссера. Тем не менее первоначальный подход
Маркса к проблеме революции оставался общей основой для всех последующих
марксистов, несмотря на различия в их интерпретациях. <...>
Три других группы теорий революции
сформировались значительно позже, чем марксизм (хотя все они заимствуют
отдельные положения представителей классической социальной теории, включая
Токвиля, Дюркгейма и Вебера, а также и Маркса). Действительно в последние два
десятилетия теории революции быстро развивались в американской социальной
науке. Это развитие было связано прежде всего со стремлением понять источники
социальной нестабильности и политического насилия, нередко с целью содействия
властям в предотвращении или смягчении таких явлений внутри страны и за
рубежом. Каковы бы ни были намерения их авторов, данные теории были призваны
объяснить революции как особые явления либо как часть более широкого круга
явлений. Большинство этих новых теорий может быть идентифицировано с одним из
трех основных подходов: психологические теории стремятся объяснить революции с
точки зрения психологической мотивации людей на участие в политическом насилии
или оппозиционных движениях; системные теории пытаются объяснить революции как
насильственный ответ идеологических движений на резкое нарушение равновесия в
социальных системах; теории политического конфликта утверждают, что конфликт
между правительствами и стремящимися к власти организованными группами, должен
занять центральное место в объяснении коллективного насилия и революций.
Важнейшими работами в рамках каждого из этих подходов являются: “Почему
люди восстают” Т.Гурра (психологическое направление) [1],
“Революционные изменения” Ч.Джонсона (системная теория) [2] и
“От мобилизации к революции” Ч.Тилли (теория политического
конфликта) [3]. <...>
В качестве альтернативы
преобладающим в настоящее время теориям революции следует использовать три
основных принципа анализа. Во-первых, адекватное понимание социальных революций
требует принятия неволюнтаристского структурного подхода к анализу их причин и
течения. Но все существующие теории опираются на волюнтаристское представление
о революциях. Во-вторых, социальные революции не могут быть объяснены без
систематического обращения к международным отношениям и всемирно-историческому
развитию. Существующие теории, однако, сфокусированы в основном или
исключительно на конфликтах или процессах модернизации внутри отдельного
государства. В-третьих, чтобы объяснить причины и последствия социальных
революций, важно рассматривать государства как организации, являющиеся
потенциально независимыми от социально-экономических интересов и структур (хотя
и обусловленные последними). Но преобладающие сегодня теории революции либо
аналитически объединяют государство и общество либо сводят деятельность
государства к представлению социально-экономических сил и интересов.
<...>
Если отвлечься от разногласий между
теоретическими направлениями, поразительным кажется сходство описаний
революционного процесса во всех четырех подходах. Согласно такому описанию,
вначале изменения в социальных системах или обществах порождают недовольство,
дезорганизацию либо новые классовые или групповые интересы и возможности
коллективной мобилизации. Затем возникает массовое движение, объединенное с помощью
идеологии и организации, которое сознательно стремится свергнуть существующее
правительство и, возможно, изменить социальный строй. В конце концов
революционное движение вступает в борьбу с властью или господствующим классом и
в случае победы реализует свою программу. <...>
Верно, что революционные организации
и идеологии способствовали сплочению радикального авангарда перед началом и в
ходе революционного кризиса. Они также во многом содействовали упрочению новых
режимов. Но радикальный авангард никоим образом не создавал революционную
ситуацию, которую он использовал. Вместо этого революционные ситуации
развивались в результате военно-политического кризиса государства и классового
господства. Только благодаря возникающим таким путем возможностям революционные
лидеры и восставшие массы вносили свой вклад в осуществление революционных
преобразований. Кроме того, массы нередко действовали самостоятельно, без
организационного и идеологического руководства со стороны лидеров. <...>
Фактически в ходе революции группы с
различным положением и идеями становились участниками множественных конфликтов.
Эти конфликты формировались и ограничивались существующими
социально-экономическими и внешнеполитическими условиями. Они протекали
по-разному в зависимости от условий возникновения конкретной революционной
ситуации. Логика этих конфликтов не контролировалась ни одним классом или
группой, какое бы центральное положение в революционном процессе они ни
занимали. Революционные конфликты неизменно приводили к результатам, которые не
были полностью предвиденными и желаемыми какой-либо из вовлеченных в них групп.
Поэтому не дает результата любая попытка раскрыть логику революционного
процесса и его последствия на основе анализа действий отдельного класса, элиты
или организации, сколь бы важную роль они ни играли. <...>
Для объяснения социальной революции
следует рассмотреть возникновение (не “создание”) революционной
ситуации в обществе старого порядка. Затем необходимо выявить объективно
обусловленное сложное переплетение действий различных групп, которое формирует
революционный процесс и дает начало новому режиму. Разобраться в такой ситуации
можно лишь при одновременном обращении к институционально обусловленным
отношениям групп внутри общества и взаимоотношениям обществ в рамках
исторически сложившихся международных структур. Принятие такой безличной и
несубъективистской точки зрения, выделяющей отношения между группами и
обществами, предполагает структурный подход к анализу социальных революций.
Структурный подход должен включать
изучение международных отношений, как и отношений между различными группами
внутри страны. Международные отношения повлияли на возникновение всех
революционных кризисов и неизменно отражались на ходе революционной борьбы и ее
результатах. Все современные социальные революции фактически должны
рассматриваться как тесно связанные с неравномерным развитием капиталистической
экономики и формированием национальных государств во всемирном масштабе. К
сожалению, существующие сегодня теории революции не использовали такой подход.
Они предполагали, что революции связаны с процессом “модернизации”,
но это означало почти исключительно внимание к социально-экономическим
конфликтам внутри отдельных государств, которые рассматривались изолированно.
<...>
Нам нет необходимости соглашаться с
утверждением, что экономическое развитие государств фактически определяется
общей структурой и динамикой “мировой капиталистической системы”.
Тем не менее можно отметить, что историческое развитие международных
экономических отношений всегда оказывало существенное влияние на экономическое
развитие отдельных стран. Другая международная структура - система
соперничающих государств - также сыграла роль в формировании динамики мировой
истории. В Европе не только возникла капиталистическая экономика, но и
сложилась политическая структура, в которой ни одно государство не
контролировало всю территорию континента. Экономический обмен происходил на
территории, которая не контролировалась каким-либо отдельным государством. Это
означало, помимо всего прочего, что богатства, накопленные в результате
географической экспансии и развития капитализма, не направлялись на поддержание
громоздкой имперской структуры, охватывающей целый континент. Именно это
произошло с другими мировыми экономиками, поглощенными империями, например,
Римской и Китайской. Но европейская мировая экономика являлась уникальной в том
отношении, что она развивалась в рамках системы соперничающих государств.
Международная система государств как
структура военного соперничества не была создана капитализмом. На протяжении
истории нового времени она представляла собой автономную сферу, взаимосвязанную
с мировым капитализмом, но не сводимую к нему. Военная мощь и международное
положение государств не могут быть объяснены только экономическими причинами.
Такие факторы, как административная эффективность государства, способность к
массовой мобилизации и географическое положение, также играют роль. Кроме того,
на желание и способность государств осуществлять экономические преобразования
влияют их политические и административные возможности, имеющие отношение и к
военной сфере. Подобно тому, как капиталистическое экономическое развитие
подталкивало трансформацию государств и международной системы, последние
оказывали обратное воздействие на процесс и формы накопления капитала в рамках
государств и в мировом масштабе. <...>
Включенность в международные
структуры стран, в которых происходят социальные революции, имеет значение в
силу нескольких причин. Исторически сложившиеся международные отношения влияли
на формирование государства и классовой структуры данной страны, тем самым
воздействуя на условия, в которых начиналась революция. Более того,
международные отношения влияют на события в ходе самой революции. Современные
революции происходили лишь в странах, находившихся в неблагоприятном положении
на международной арене. В особенности военная отсталость и политическая
зависимость существенно влияли на зарождение и ход революций. Хотя в основе
всегда лежало неравномерное экономическое развитие, но и взаимодействие в
международной системе, особенно поражение в войне, угроза вторжения или борьба
за контроль над колониями вносили вклад практически во все революционные
кризисы. Такое развитие событий подрывало существующие политические институты,
открывая путь для конфликтов и структурных преобразований. Международное
военное противостояние и конфликты создавали “пространство”,
необходимое для завершения социальных революций. Это связано с тем, что такие
конфликты отвлекали внимание иностранных государств, заинтересованных в
предотвращении успеха революции или в использовании в своих целях ситуации в
государстве, переживающем революционный кризис. В конечном счете исход
социальной революции всегда в значительной степени определялся не только
международной политикой, но и международными экономическими отношениями, с
которыми сталкивался новый режим. <...>
Практически все исследователи
социальных революций признают, что они начинаются с политического кризиса,
подобного тому, который произошел во Франции в 1787-1789 годах. Столь же
очевидно, что в ходе революций борются между собой политические партии и другие
организованные группы. Признается также, что революция завершается
консолидацией нового режима, власть которого может быть использована не только
для закрепления проведенных социально-экономических преобразований, но и для
осуществления дальнейших изменений. Тем не менее большинство теоретиков
склоняются к тому, чтобы рассматривать политические кризисы, предшествующие
революциям, либо как случайные события либо как всего лишь проявления более
фундаментальных противоречий в социальной структуре общества старого порядка.
Подобным же образом политические группы, включенные в революционную борьбу,
рассматриваются как представители социальных сил. Структура и деятельность
новых государственных организаций, возникших в результате революций,
расценивается как выражение интересов тех социальных сил, которые вышли
победителями в революционном конфликте.
В основе таких рассуждений всегда
лежит тот тезис, что политические структуры и борьба могут быть сведены (по
крайней мере “в конечном счете”) к социально-экономическим силам и
конфликтам. Государство рассматривается при этом как арена, на которой
происходят конфликты основных экономических и социальных интересов. Что
отличает государство, так это лишь использование участниками социальных и
экономических конфликтов особых средств их ведения - насилия либо лозунгов,
обращенных к общему благу. Такое понимание государства фактически является
общим для либеральной и марксистской разновидностей социальной теории. Различие
между этими двумя теоретическими традициями сводится к тому, какие средства
считаются характерными для политической арены: основанная на консенсусе
легитимная власть либо преимущественно насильственное господство. Это различие
связано с разными взглядами на основы социального порядка, существующими в
каждой из указанных традиций. <...>
Тем не менее исторические реалии
социальных революций настоятельно требуют использования подхода, в большей
степени учитывающего роль государства. Как будет показано в этой книге,
политические кризисы, дававшие начало революциям, вовсе не являлись отражением
общественной напряженности или классовых противоречий. Скорее они были
выражением противоречий в структуре государств старого режима. Политические
группы, участвовавшие в революциях, не просто представляли социальные интересы
и силы, но и вели борьбу за овладение государственными структурами. Авангардные
партии, которые действовали на радикальной стадии революций, создавали
централизованные армии и административные органы, без которых революционные
преобразовния не могли бы быть закреплены. Социальные революции, кроме того,
изменяли государственные структуры не в меньшей степени, чем классовые
отношения, общественные ценности и социальные институты. Влияние революций на
дальнейшее экономическое и социально-политическое развитие преобразованных ими
стран было связано не только с изменениями в классовой структуре, но также и с
изменениями в структуре и функциях государства. В целом классовые перемещения и
социально-экономические трансформации, характерные для социальных революций,
были тесно взаимосвязаны с крушением государственной организации старого режима
и действиями нового политического режима.
Примечания:
1. Gurr T. Why men rebel. Princeton:
2. Johnson Ch. Revolutionary change.
3. Tilly
·