— Как Вам новый корпус НГУ?
— Стандартное, технократичное здание, выдающееся получилось. Конечно, не сильно с точки зрения архитектуры, но, мне кажется, главное, что оно должно быть функциональным. Не все же университеты выглядят как главные корпусы в старых университетах, например, в Оксфорде или в Кембридже, в конце концов в Стенфорде. Большинство университетов выглядят как Калтех (прим. Калифорнийский технологический институт) — очень технократично, скромно, поэтому все нормально, главное, чтобы было удобно и функционально.
— НГУ как-то Вашу жизнь повернул?
— Конечно, и университет, и Физматшкола повлияли очень. Отчасти, наверное, 90-е тяжелые были. Это годы безвременья, когда ориентиры были потеряны, развалилась большая, красивая, сложно устроенная страна, а во время такого хаоса ориентиров в жизни не было. Я смотрю на наше поколение, которое прошло через 90-е и думаю, что оно первое и единственное свободное поколение, которое Россия воспитала. Нам, кто проучился в ФМШ и в НГУ, повезло, потому что мы всегда помнили о том, что мы — такая элита, пусть отобранная из деревень, поселков и так далее, но мы — элита, мы для чего-то сюда попали, зачем-то закончили. Сложное время было, в науку мало кто пошел, люди занимались чем угодно. Сейчас, конечно, смотря назад, понимаешь, что много было глупостей, лишнего, но как-то в тот момент сложно было оценить. Поэтому из университета и из ФМШ у меня заметная часть друзей и бизнес-партнеров. Например, Сергей Иванов (ФМШ-93, ЭФ-99), Дмитрий Хан (ФМШ-93), Андрей Бекарев и другие.
— Вам что больше дало: НГУ или СУНЦ?
— Мне, наверное, больше ФМШ, потому что я же в университете не доучился до конца, я с третьего курса ушел. Поэтому, по сути, я alumni СУНЦа, но не alumni ФФ. Хотя я, конечно, и был лучшим студентом на курсе, но тогда ориентиры были размазаны, и непонятно было, для чего и зачем я учусь. А поскольку всегда хотелось быть в чем-то лучшим, я был им, я всегда понимал, что физикой невозможно заниматься вполсилы, ей нужно заниматься либо целиком, либо никак. Тогда я думал, что лучше никак ей не заниматься, чем вполсилы, поэтому и ушёл из университета и занялся предпринимательством. Я больше себя физматшкольником ощущаю, чем НГУшным выпускником, потому что университет я так и не запомнил в жизни как университет.
— Студент НГУ чем-то отличается от студентов других вузов?
— Да, безусловно. Я как работодатель смотрю и могу сказать, что студенты НГУ отличаются от других. У них есть нестандартность, открытость мышления, способность обучаться, отсутствие страха перед сложными новыми задачами, такая креативность, аналитичность. Университетской программе это свойственно, да и школа у нас достаточно сильная. Если студент НГУ захочет прийти ко мне на работу, то при прочих равных условиях я возьму его. В современной жизни, когда для всего нужен бренд, иметь в сотрудниках выпускника вуза, бренд которого бесспорно достаточно сильный, это здорово.
— Почему у НГУ нет своей космической программы, ведь это сейчас очень важно?
— Нужно понимать, что космическая тематика — это не передний край науки, это все же ближе к инженерному, социальному и культурному. К тому же традиционная космическая тематика, честно говоря, очень консервативная. Ракеты СОЮЗ все еще летают, а это, по сути, переделанная ракета Вернера Фон Брауна. Большинство космических компаний довольно традиционные, но новые игроки пытаются всё переломить, сделать более инновационным. Сейчас средний возраст людей, которые в космической тематике работают, это 40-50 лет, а когда программу «Аполлон» делали — 26 лет. В настоящее время не очень популярно среди молодежи это. Классические аэрокосмические компании в зарубежных инженерных университетах есть, например, в MIT (прим. Массачусетский технологический университет). В таких фундаментальных вузах, в классических университетах, как НГУ, там, как правило, космическая тематика связана с фундаментальными исследованиями. Зарубежный успешный пример — Калтех, в котором находится одна из самых больших лабораторий НАСА — JPL, которая занимается исследованиями дальнего космоса. В Стенфорде есть инженерная школа и там действительно есть космическая программа, но она не очень большая. А в нашем НГУ, я считаю, прикладной космической науки и не должно быть, для этого есть «Бауманка» (прим. Московский государственный технический университет), МАИ, а должно быть что-то похожее на Калтех.
