К юбилею университета воспоминаниями поделился Шатин Юрий Васильевич —главный научный сотрудник Института филологии СО РАН, профессор НГУ и один из лучших лекторов Новосибирска.
— Вы долгое время занимались филологией, да и сейчас ей занимаетесь, как вообще Вы к этому пришли?
— Мои родители были историками, и я вначале тоже хотел быть историком. Потом я понял, что эту науку изучать непросто, доступ к архивам оставался закрыт… Меня привлекали также философия, психология и филология. Из этих 3-х вариантов я выбрал филологию и быстро понял разницу между Московским и Ленинградским университетами. Сейчас они достаточно сбалансированы, и тот, и другой. А тогда разница была ощутима. Поэтому где-то в 16 лет я знал, что буду поступать в Ленинградский университет, и что это будет филологический факультет. Судьба оказалась благосклонна, и в 1962 году я стал студентом ЛГУ.
— Что Вам дала учеба в Ленинградском университете?
— Дала очень многое. Главный момент был связан с общекультурным контекстом. Еще в 10 классе я приехал в Ленинград и попал в кафе, где выступали молодые поэты, в том числе Иосиф Бродский. Бродский, Шемякин, Довлатов давали ту культурную энергетику, которую получить в другом месте было невозможно. В ЛГУ была очень хорошая научная база. Большинство профессоров придерживались академической традиции, они являлись авторами известных книг. Например, академика Жирмунского было сложно слушать, а книжки его были очень интересными – мы знали их наизусть! В университете была громадная библиотека, но очередь в нее надо было занимать с утра, потому что позже все места были заняты. Лекции можно было пропускать и потом самостоятельно осваивать тему по литературе, но это не касалось языков и спецсеминаров.
— Если не секрет, то почему после ЛГУ Вы оказались в Сибири?
Проучившись 2 года на русском отделении филфака ЛГУ, я оказался перед выбором: либо идти в армию, либо на военную кафедру. Я перевелся на болгарское отделение, параллельно окончив школу военных переводчиков. Попав по распределению в Булгартабак, я проработал там всего три недели. После кончины известного филолога Ивана Павловича Одинцова Новокузнецкий пединститут остался без теоретика, и в октябре 1968 года я уже читал в этом вузе введение в литературоведение, теорию литературы, древнерусскую литературу и весь XIX век на заочном отделении. Этот опыт был крайне необходим для совершенствования моего лекторского мастерства.
— В каком году Вы начали работать в Новосибирске?
В Новосибирске я начал работать в 1979 году в педуниверситете. В НГУ было попасть невозможно. На кафедре литературы работали Виктор Георгиевич Одиноков, Елена Ивановна Дергачёва-Скоп, Светлана Исааковна Гимпель, которые полностью обеспечивали лекционными курсами немногочисленное филологическое отделение гуманитарного факультета. В это же время в Новосибирском пединституте усилиями ректора Леонида Фёдоровича Колесникова была создана одна из лучших кафедр на факультете русского языка и литературы, где я и работаю последние 40 лет. В НГУ меня пригласила Наталья Васильевна Куксанова в 2002 году для того, чтобы я читал курс риторики, а затем и курс логики для журналистов.
— Сказался ли стиль преподавания в годы Вашей учебы на Вашем стиле преподавания?
Никоим образом! Он и не мог сказаться, потому что в советский период в центральных вузах не было людей, которые бы читали лекции в свободной манере, всё было строго регламентировано. В провинциальных вузах как раз можно было свободно импровизировать, потому что написать такое количество лекций было невозможно. Если профессор ЛГУ читал от силы, скажем, 60 лекций за год, то есть 5 или 6 лекций в месяц, то у нас была нагрузка практически под 30 часов, и это давало возможность так или иначе импровизировать.
— В советские годы была цензура преподавания, сохранилась ли она сейчас или преподавание стало свободнее?
Сейчас цензуры в том смысле, которая была в СССР, нет, это однозначно. Есть бюрократия в ее стремлении держать контроль за формами в ущерб содержанию.
— А какая модель преподавания Вам ближе: советская или современная?
Современная. Советская модель мне глубоко чужда. В 1970 году на лекции я привел цитату из трудов Камю про социалистический режим. Меня вызвали в КГБ и спросили, откуда я взял эту цитату. Я ответил, что взял ее из опубликованной книги Камю. Мне было сказано, что студентам не стоило этого говорить…
— Как изменились студенты за время Вашего преподавания в НГУ?
Студенты, если брать уже нулевые годы, не слишком изменились. Хотя отмечаю, что современные студенты больше озабочены профессиональным ростом, может быть, даже карьерным ростом. Причем это общая тенденция, в педагогическом университете то же самое. Это означает, что человек смотрит вдаль и думает о перспективе.
— Многие ли из Ваших студентов ушли в науку, многие ли чего-то добились?
Из 17 моих аспирантов более десяти стали достойными учеными. Были и такие, которые защищались для того, чтобы защититься. Но в основном защищались для того, чтобы остаться в науке.
— Вы упомянули о конференциях, насколько конференции важны для научного сообщества?
Раньше на этом строился профессиональный рост. Конференции давали возможности для широкого общения. Сейчас на конференции каждый выступит с докладом и намеревается быстрее уйти. Считаю, что гранты сыграли свою отрицательную роль, потому что каждый находится в своем гранте. Раньше валентности были более тесными.
— Какие чувства Вы испытываете, когда говорите об успешных студентах?
Прежде всего я испытываю радость за их успехи и в тоже время некоторый страх, потому что этот страх как раз связан с тем, что ту планку, которую они задали... На ней очень сложно удержаться. И вот я не знаю, справятся ли они с этим…
— В НГУ Вы преподаете очень интересный курс – PR и реклама. Как Вы к этому пришли?
— В 1986 году я вдруг понял, что “рынок” неизбежен, начал активно штудировать литературу на английском, французском языках, и к 1990 году стал одним из немногих специалистов, которые разбирались в этой сфере. Я оказался востребован в московских организациях – Международном институте менеджмента и Международной академии менеджмента, которые готовили топ-менеджеров для нефтяных, сырьевых компаний.
— Расскажите, как Вы вступили в общество В. Высоцкого?
— В 1984 году, когда про Высоцкого еще никто не писал, я опубликовал в Москве книгу “Поэтика Высоцкого”. Потом она была переиздана в Киеве, частично содержание книги вошло в альманах “Купола”. Игорь Шевцов, кинорежиссер и друг Высоцкого, стал инициатором конференций, посвященных поэту. На первую конференцию в Москве в 1988 г. приезжала Марина Влади. Так получилось, что я оказался причастен к организации нескольких конференций. Последняя статья про «Памятник» Высоцкого у меня вышла в «Сибирском филологическом журнале».
— Как Вы считаете, насколько сильно изменился университет?
— Я бы сказал, базово изменился, то есть он стал богаче. Раньше мы ютились в старом корпусе, в переходе… Поэтому с точки зрения этого, НГУ, конечно, на 180 градусов изменился. Теперь мы стали издавать «Вестник НГУ» по журналистике, это, конечно, большой прогресс. Так что что-то меняется, и меняется к лучшему.
— Как Вы писали свои книги? На фоне чего они создавались?
— Все они писались все по-разному. Вот эта старая книжка – моя докторская диссертация; если говорить о “Капитанской дочке”, то она писалась на волне вдохновения; если говорить о русской литературе в зеркале семиотики – это собрание уже имевшихся статей, некий дайджест, оформить который помог внук-компьютерщик.
— Вы сказали о внуке. А если не секрет, где учились Ваши дети, внуки?
— Дочь окончила педагогический институт, факультет иностранных языков. Внук окончил НГУ, работает в Технопарке, занимается решением программистских проблем.
— Что бы Вы хотели пожелать студентам НГУ в дни юбилея университета?
— Прежде всего, счастья, профессионального и личного. И, что немаловажно – здоровья!
Интервью провел Даниил Тарабукин, 2 курс ГИ, журналистика
