Дмитрий Гвоздев закончил факультет журналистики НГУ в 2012 г. Карьеру он начал еще в студенчестве, постепенно выходя за рамки Новосибирска, региона, страны. Сейчас Дмитрий руководит маркетинговым агентством — помогает бизнесу с рекламой.

— Опишите ваше студенчество в трех существительных.

— Если бы «Круто» было существительным, использовал бы его. А так: экзамены, тусовки, практика.

— Общаетесь ли вы с кем-нибудь из бывших однокурсников?

— Да, кто-то перебрался в Петербург, иногда с кем-то видимся здесь, с кем-то общаемся онлайн. 

— НГУ считается достаточно либеральным вузом. Повлияло ли это на формирование ваших политических взглядов?

— Конечно.

— Каким образом? Был ли какой-нибудь переломный момент?

— Не было, я изначально был либеральным человеком, университет же позволил эти взгляды укрепить. Для журналиста, кажется, кроме прочего, важно еще быть левым. Хотя я, оставаясь человеком либеральным, от левых взглядов отошел.

— Кто из преподавателей повлиял на вас больше всего?

— Все по-своему и по-разному, мне кажется, было бы несправедливо выделять кого-то, уверен, что в равной степени благодарен всем преподавателям. 

— Работали ли вы когда-нибудь не по профессии? 

— Если и да, то всегда где-то рядом: маркетинг, реклама, PR.

— Вы долго работали корреспондентом разных изданий, в 2016 г на форуме Science Media проводили мастер класс по написанию новостей. Сейчас вы пишете, что не стали бы работать в новостной журналистике. Почему?

— Обычно когда журналисты так говорят, то вопросов никто из коллег не задает — все и так всё понимают. Я сейчас так говорю потому, что у меня сложилось стойкое впечатление, будто дискурс как самих медиа, так и внутри медийной тусовки стал сильно «военным»: все за что-то с кем-то сражаются, бьются за чьи-то интересы или во славу каких-то идей, даже если не признаются себе в этом. Какими бы благородными не были бы знамена, я на данном этапе хочу жить для себя и во имя собственных интересов, подальше от дискурса вражды и информационного шума, который все чаще выдают за важные новости. 

— Вы скептически относитесь к телевидению за лизоблюдство и разные ограничения. А что насчет оппозиционных каналов вроде «Дождя»?

— Хорошо, что у оппозиционно настроенных ребят есть «Дождь», возможно, было бы лучше, если бы его смотрели и прочие телезрители. Я не смотрю «Дождь» опять же из-за излишней агрессии и, как мне кажется, сильной предвзятости. 

— Вам поступали угрозы от властей за публикацию неугодных им материалов. Не боитесь ли вы, что однажды угрозы могут стать реальностью?

— Глупо бояться тех, у кого твой страх — единственная цель. Я не боялся, когда работал главным редактором, сейчас тем более.  

— Расскажите о стартапе на Кипре. Какие были трудности?

— Это был проект в рамках большой международной компании, где я запускал англоязычный и германоязычный развлекательный медиапроект. У него было интересная и необычная модель монетизации, которая, увы, себя не оправдала. Это был интересный международный опыт работы с авторами, редакторами и корректорами из разных стран и часовых поясов. Из трудностей можно назвать разве что скуку — когда привыкаешь к морю, кроме работы и путешествий на Кипре делать, оказывается, нечего.  

— Почему, вернувшись в Петербург, вы не вернулись в «Телеграф»?

— Во-первых потому, что решил, что нужно двигаться дальше. Во-вторых, потому что решил отдохнуть от новостей — я с 2009 года, так или иначе, работал с новостями и сейчас наслаждаюсь жизнью вне повестки. 

— Какие три главные вещи вы вынесли из кипрского опыта?

Первое: оказывается, гуманитарию с русским языком тоже можно жить и работать за границей. Второе: экспаты — особый, приятный мне тип людей. Неважно, откуда они родом. Третье: софт скиллы зачастую важнее хард скиллов. 

— Изменилась ли российская журналистика со времен вашего студенчества?

— Конечно. Пожалуй, на это время пришлись все главные звенья той самой цепи — российская журналистика потеряла массу хороших проектов и хороших людей на своих местах. 

Мы начинали учиться, равняясь на РИА «Новости» как стандарт качества отечественной онлайн журналистики, а сейчас об этом смешно вспоминать. Мы начинали учиться, когда «Русский Репортёр» казался адекватным качественным изданием (но что, мне кажется, не изменилось — так это странная любовь студентов журфаков к этому журналу). 

Из хороших новостей — с 2012 года расцвели российские городские издания, малые тематические форматы, медиа уровня паблика в соцсети и телеграмм-каналы, а лучшими медиа-холдингами современности оказались блогеры. Последняя плохая, как мне кажется, новость за это время — медиа окончательно потеряли свою монополию на аудиторию и канал доступа к ней, а значит — им предстоит учиться зарабатывать по-новому.

Беседовала Полина Шляпужникова