Сегодня отмечает свой день рождения выдающийся ученый и педагог, заведующий кафедрой Химии твердого тела Факультета естественных наук Новосибирского государственного университета, академик Владимир Вячеславович Болдырев. Ему исполняется 98 лет.
Один из отцов-основателей механохимии, основатель первой в СССР кафедры химии твердого тела, человек потрясающе острого ума — это лишь несколько штрихов к его портрету. О том, как детское увлечение химией переросло в дело всей жизни, каким должно быть настоящее исследование, как найти свой путь в науке, рассказывает сам Владимир Вячеславович.
— Когда Вы впервые заинтересовались химией и кем был Ваш первый учитель?
— Я начал заниматься химией в 4 классе школы. Моим первым учителем стал мой отец. Он сам не был химиком, но он хорошо знал, какие книги мне нужны для начала. Он оказался хорошим педагогом, умел направить ребенка в нужное русло, поддержать, научить общим принципам изучения любой науки. Это гораздо важнее, чем дать конкретные знания.
— Кого Вы считаете своими главными учителями?
— Прежде всего, профессора Томского государственного университета Александра Павловича Бунтина. Он одним первых в нашей стране начал заниматься реакционной способностью твердых веществ, в 1941 году защитил докторскую диссертацию «Реакционная способность твердых веществ и кинетика топохимических реакций». Именно он ввел меня в эту область науки. Первоначально я хотел заниматься углехимией, а о топохимических реакциях даже не слышал. Далее, конечно, член-корр. АН СССР Симон Залманович Рогинский, создатель электронной теории катализа и теории активных состояний.
— Почему Вы решили пойти в науку?
— Мое детство пришлось на время, когда страна пела: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых». Очень многие мечтали пойти в науку, а в нашей семье это еще и совпадало с представлениями родителей о том, какое занятие в жизни самое прекрасное. Я с детства был окружен книгами, перед моими глазами был отец, разглядывающий в микроскоп минералы прямо дома в нашей общей переполненной людьми комнате, активно работала детская техническая станция, которую я активно посещал. В 13 лет, пятиклассником, я участвовал во Всесоюзной химической олимпиаде сразу за 8-10 классы и как победитель был премирован путевкой в Артек, где и встретил новый 1941-й год.
— С какими трудностями преподавания Вы столкнулись, когда пришли работать в вуз?
— В Томском государственном университете работа предполагала и преподавание, и научную работу. С первых студенческих дней я одновременно работал и в лаборатории. Преподавать начал сразу после окончания аспирантуры ТГУ — мне поручили читать общий курс химии потокам геологов, биологов, физиков, спецфаковцев. Также я вел практикум для химиков по неорганическому синтезу. Нагрузка у меня была, как обычно у вузовских преподавателей, ежедневно 1-2 пары лекций и 6 часов практикум. Так что самым трудным было находить время не только на проведение занятий и подготовку к ним, но и на собственную научную работу и руководство научной работой студентов и аспирантов. Но моей жене было еще труднее — она также работала в вузе, причем не меньше, чем я, но на ее руках был еще маленький ребенок, и все бытовые проблемы, которые были неизмеримо сложнее, чем сегодня, она тоже взяла на себя. Если бы не моя жена, я бы никогда не состоялся как ученый. Она, будучи нисколько не менее способной к научной работе, любя науку и преподавание ничуть не меньше меня, имея при нашей встрече не меньшие «начальные достижения», принесла свою научную карьеру в жертву семье. Она, конечно, и сама достигла в науке многого, и воспитала многих учеников, но это был далеко не ее «потолок» по ее способностям.
— Испытывали ли Вы страх публичного выступления? Если да, то как с ним справлялись?
— Нет, не испытывал. Было не до этого. Было нужно донести предмет до слушателей, а саморефлексией заниматься было некогда.
— Какие приемы активизации познавательной активности студентов Вы используете на лекции, на семинарском или практическом занятиях?
— Я всегда старался разговаривать с аудиторией, вести диалог, не уходить от трудных вопросов, напротив — сам их провоцировал. Занятия всегда начинал со знакомства с аудиторией, чтобы понять, с каким багажом знаний и с какими ожиданиями учащиеся пришли ко мне на занятия. Задания для практических занятий подбирались так, что по результату их выполнения получались совместные научные статьи, многие из которых до сих пор не устарели. Для меня очень большая радость, что до сих пор я встречаю уже очень немолодых людей, которые говорят мне, что слушали и помнят мои лекции. Наверное, мне действительно удавалось читать интересно.
— Были ли у Вас «трудные» студенты? Как Вы вели себя с ними?
— За более, чем 70 лет преподавания, конечно, были. По возможности старался с ними расстаться. С некоторыми вовремя не расстался, пожалел их, за что впоследствии пришлось дорого заплатить.
— Есть ли у Вас педагогический девиз? Если да, то какой?
— Лучше академика Будкера не скажешь: «Учитель, воспитай ученика, чтобы было у кого учиться».
— Какой совет Вы бы дали начинающему преподавателю?
— Никогда не переставать учиться самому и не опускать руки при трудностях.
— Как на Ваш взгляд следует подходить к выбору тематики научной работы?
— И снова лучше академика Будкера не скажешь: «Выбирай не что делать, а с кем работать».
— Каким должно быть настоящее научное исследование?
— Непредсказуемым заранее по результату. Настоящий исследователь не пройдет мимо странного наблюдения, неожиданного результата и не успокоится, пока не найдет им объяснения, возможно, поставив для этого целую серию новых опытов.
— Какой совет Вы могли бы дать студенту-химику, который еще только выбирает свой путь в науке?
— Как создатель первой в СССР кафедры химии твердого тела и все еще ее заведующий, конечно же, я считаю ее самой лучшей, а нашу науку – самой интересной. А если совсем серьезно, то я советую при выборе пути в науке, как и при любом другом выборе, пробовать, анализировать и, главное, думать своей головой.
— Есть ли у Вас хобби?
— Я счастливый человек – моя работа и была, и остается моим главным увлечением в жизни.
