Ученик физматшколы, абитуриент, студент, соискатель, преподаватель, проректор — в разные годы у меня была разная связь с университетом.
В мои студенческие годы в НГУ была удивительная атмосфера. С одной стороны, много жестких правил и ограничений. С другой, к студентам относились с теплотой и пониманием и всегда старались поддержать. Однажды мой товарищ подрался, с кем не бывает по молодости, и его собрались отчислять. Такие случаи были нередкими, но этот оказался на виду. Понятно было, что парня забрали бы в армию, а средний балл у него был почти 4,5. Тогда мы, его четверо друзей, решив выступить в его защиту, пошли к замдекана Николаю Михайловичу Бажину. Он посмотрел на нас хитрым взглядом: «Ваши слова, что вы за него поручаетесь, ничего не значат. Он завтра пойдет и опять что-нибудь натворит! А я потом что буду с ним делать? Вы можете как-то гарантировать его примерное поведение?» Мы подумали и сказали: «Мы можем написать гарантийное письмо». Написали, расписались и приложили к письму заявления об отчислении. Не хватало только подписи сверху. Николай Михайлович сказал: «Учтите, что заявления будут у меня лежать, пока не получите дипломы». Оставалось учиться год…
Что в этом случае удивительного? Во-первых, нам, студентам, поверил доктор наук, замдекана, во-вторых, мы свято соблюли свои обещания — наш товарищ не нарушил никаких правил. Он нас не подвел, а мы не подвели замдекана. Мы от всего этого повзрослели. Когда старшие товарищи доверяют студентам, это чего-то стоит.
Еще одно яркое воспоминание — это стройотряды. Я ездил каждый год по Новосибирской области, работал в стройотряде «Чулым». Как-то раз мы не успели завершить работу в августе и работали весь сентябрь. Но приезжали строго на военную кафедру и важный курс лекций «Строение вещества». Это было на третьем курсе, потом были трудности с учебой, и больше таких экспериментов мы не ставили.
Главное воспоминание о старших курсах — это, конечно, работа в институтах. Мы никак не ожидали, что нас, не умеющих плавать, сразу бросят в океан. Меня распределили в Институт органической химии в отдел химии нуклеиновых кислот. Аспиранты и молодые кандидаты наук, как со взрослыми, обсуждали с нами, чем мы будем заниматься. Через две недели начали изучать свежие статьи и ставить по ним эксперименты. Удивительно, что многое получалось с первого раза, эксперименты проводились здесь впервые. Это вселило в нас веру в то, что мы можем многое. А если что-то не получалось, то мы с удвоенной энергией начинали искать пути решения. Нам было так интересно работать, что из лаборатории не выходили по двое суток! Спали по три-четыре часа в кресле, не хотелось идти в общежитие, хотя до него было всего десять минут пути, и снова за работу. Именно тогда я ощутил всю красоту весенних и осенних рассветов. Благодаря такой работе мы узнали, как по утрам меняется природа, и это оказалось не менее интересным, чем научные эксперименты.
Для меня Новосибирский государственный университет — это вторая мать, святое место. Если объясняться молекулярно-генетическими терминами, то мой организм за время учебы здесь как будто прошел процесс генетической модификации университетом. Такой «модифицированностью» я, по-видимому, «заразил» и своих детей: одна дочь закончила Экономический факультет, другая — Факультет иностранных языков, третья — естественных наук. Правда, жена также выпускница нашего университета, так что «модифицированность» и от нее тоже.
