— Андрей Анатольевич, почему в свое время Вы решили поступать в НГУ и почему на Физический факультет?
— Понимание того, что я хочу заниматься физикой, близкой к ускорительной, сложилось у меня лет в 13-14, когда я прочитал книгу Валерия Аграновского «Взятие сто четвертого». 104-й — это элемент, который открыли в Дубне почти одновременно с американцами, но открытие присудили американцам. Меня так увлекла эта книжка, написанная в детективно-фантастическом ключе, что захотелось заниматься чем-то подобным. До восьмого класса я учился в поселке шахты «Ягуновской» в пригороде г. Кемерово. В единственной школе небольшого поселка уровень физики оставлял желать лучшего. Однажды брат показал мне объявление в газете, о том, что в школе № 1 г. Кемерово идет набор в физико-математический класс. И я, не раздумывая, отправился записываться туда. Когда я впервые пришел в новую школу, то сразу заметил на доске почета фотографию девочки, которая мне очень понравилась, а потом мы оказались с ней в одном классе.Сначала мне пришлось нелегко: нужно было «догонять» одноклассников. По физике я чуть не получил «тройку» в первом полугодии, которую все же удалось подтянуть до «четверки». Весь девятый класс я учился, как безумный, еще и ездил с Ягуновки в город. Но уже к концу учебного года догнал всех и перегнал, а потом, в десятом классе, еще и выиграл областную олимпиаду по физике. Видимо, тогда я и решил, что теперь уже можно общаться с такими звездами, как отличница Лена Лебединская. И хотя претендентов на сердце отличницы было немало, к концу десятого класса мы пересели за одну парту. Однажды Лена спросила меня, куда я хочу поехать учиться. Я думал — Москва: МФТИ, МИФИ, МГУ, но Лена хотела учиться только в Новосибирском университете, на Факультете естественных наук. Во-первых, ее мама (Лира Каминская, потом Лебединская) училась в первом наборе ФФ НГУ, а во-вторых, в НГУ была очень сильная генетика, а это было главным для нее. Я подумал: Новосибирск, так Новосибирск, почему бы и нет?
— Какие знания и навыки, полученные в НГУ, пригодились Вам в дальнейшей работе?
— В университете я определился с направлением будущей работы. На первом курсе электродинамику нам читал Игорь Николаевич Мешков. Он лично отбирал лучших студентов курса и отправлял практиковаться в разные лаборатории Института ядерной физики. Я попал в лабораторию, которая занималась электронным охлаждением, которой руководил Николай Сергеевич Диканский. А моим непосредственным начальником и научным руководителем стал Василий Васильевич Пархомчук. Он встретил меня, первокурсника, все показал, рассказал, а уже со второго курса я пару раз в неделю работал в институте. Работы, которыми занималась в то время в ИЯФе группа электронного охлаждения, были передовыми, ведущими в мире. И со второго курса я начал работать с мировыми звездами: с людьми, которые разработали этот метод, экспериментально его продемонстрировали и применяли для реальных проектов. И это незабываемо! Такая школа стимулирует и помогает выйти на мировой научный уровень. Мне хотелось стремиться к уровню таких мастеров, как Пархомчук и Диканский. Этой планки, заданной со студенческих времен, я еще не достиг, но мне есть к чему стремиться. В 1988 года в институте объявили о «призыве» на стройку линейного коллайдера в наукограде Протвино. Там создавался ускорительно-накопительный комплекс (тоннель уже был почти построен). Появилась идея построить еще и линейный коллайдер, и большая часть лаборатории, в том числе В. В. Пархомчук, решила ехать. Мы довольно долго работали в Протвино. А в 1994 году коллега из Франции предложил мне поработать несколько месяцев в лаборатории Ядерного научно-исследовательского центра Сакле под Парижем. Я тогда занимался столкновениями и методами фокусировки пучков. В 1996 году мы вернулись в Протвино, а через два года мой друг и коллега Володя Шильцев, с которым мы вместе работали в ИЯФе, предложил мне приехать в США для участия в интересном проекте Фермилаба (Национальной ускорительной лаборатории им. Энрико Ферми). В Фермилабе работает очень много физиков из России, в частности из Новосибирска — больше десятка ребят. Мы в шутку даже называли его филиалом ИЯФа. В Фермилабе я работал пару лет. Я занимался созданием установки для компенсации эффектов столкновения пучков для Теватрона – кольцевого ускорителя-коллайдера. Потом меня пригласили в Стенфордский ускорительный центр. В Стенфорде около 11 лет я занимался дизайном линейного коллайдера и созданием установки для плазменного ускорения. А после переехал в Оксфорд. В Америке я работал в большой лаборатории, которая была нацелена на фундаментальную науку, а прикладные приложения оставались вопросом вторичным. В Оксфорде все оказалось иначе: здесь нужно было, прежде всего, думать о том, как воплотить в жизнь научную идею, как перейти от идеи и ее экспериментальной демонстрации к конкретным приложениям, например, в медицине или народном хозяйстве. Мне приходилось думать об этом постоянно, тем более что треть финансирования института составляют гранты, проекты, договоры, сотрудничество с компаниями.
— Хотелось ли Вам когда-нибудь вернуться в Академгородок? Каким Вы видите будущее НГУ?
— В конце июня в России будет опубликован перевод моей книги «Объединяя физику ускорителей, лазеров и плазмы», которая является основным учебным пособием к одноименному курсу лекций, который я уже три года читаю студентам Оксфордского университета. Для меня было очень важно, чтобы книга была переведена на русский язык, чтобы каждый студент мог пойти и купить ее, если не по цене пончика, то по цене обеда. Редакторы из московского издательства предложили поменять название, чтобы оно стало более «зубастым» и лучше отражало суть книги. Я согласился с их аргументами и придумал новое название: «Изобретая инструменты науки будущего». Во введении к книге я поблагодарил ректора НГУ Михаила Петровича Федорука за приглашение прочитать студентам НГУ интенсивный курс «Объединяя физику ускорителей, лазеров и плазмы». Я бы с удовольствием приехал на недельку-две в Новосибирск и прочитал такой курс в нашем университете. Я многим обязан Новосибирскому университету. Мое отношение к жизни и к физике — все было заложено там! Умение трудиться, умение так выстраивать команду, чтобы она слаженно работала над большим сложным проектом, тоже было заложено в стенах университета и ИЯФа. И я готов по мере своих сил помогать университету в трудные времена. Надеюсь, что университет будет развиваться по экспоненциально нарастающей траектории. Мы видели фотографии нового корпуса. Думаю, что его создание даст новый толчок университету, и связи институтов и университета еще более окрепнут и будут развиваться дальше. Выпускники, которые работают сейчас за рубежом, болеют душой за университет и хотят помогать своей Alma mater. В частности я являюсь сопредседателем организации RuSciTech, ассоциации соотечественников за рубежом, в рамках которой мы пытаемся привлечь внимание руководства страны к проблемам науки и способствовать развитию науки и образования в России. Я всегда говорю, что Новосибирский университет — это лучший университет России. И шансы НГУ в борьбе за лидирующие позиции среди российских вузов в программе 5/100 я оцениваю очень высоко и считаю, что он должен быть в верхних строках рейтинга. У НГУ громадный потенциал, он должен быть правильно реализован, и тогда у нашего университета будут все шансы быть одним из лучших университетов мира!
