Публикуем интервью с кандидатом философских наук, преподавателем Института философии и права НГУ, ответственным секретарем журнала ΣΧΟΛΗ Анной Афонасиной о старте научной карьеры, роли семьи в формировании научных интересов и значимых достижениях исследовательницы последних лет.
– Анна Сергеевна, расскажите, пожалуйста, как сформировался ваш интерес к религиоведению, античной философии?
Религиоведение – это моя первая специальность. В детстве я ходила в клуб любителей фантастики, где мы читали и обсуждали разные фантастические произведения. Это было в начале 90-х, когда на российском книжном рынке стало появляться все больше хороших книг, особенно из разряда научной фантастики и фэнтези. Во многих из этих произведений авторы описывали культуры и религиозные представления разных вымышленных народов, их нравственные идеалы, описывали ситуации, в которых герой должен был выбрать одну из сторон. Задача таких произведений состоит часто в том, чтобы оставить у читателя больше вопросов, чем дать точные ответы. И, наверное, для того, чтобы найти ответы на сложные вопросы, я решила изучать религию.
Чтобы заниматься наукой, нужен определенный склад характера. А я люблю библиотеки, тишину, уединенность, понимание того, что стоит протянуть руку, и найдется нужная книга. В библиотеке понимаешь, сколько всего неизведанного еще можно открыть, и убеждаешься, что в нашей области существует огромное пространство для творчества. Мне посчастливилось поработать в великолепных европейских библиотеках, которые специализируются на истории античности. Это библиотека Блегена в Афинах, где мы всей семьей находились полгода при поддержке фонда Онассиса, библиотека братьев Гримм в Берлине, куда я поехала по программе ДААД, библиотека Эколь Нормаль Супериор в Париже, куда нас любезно пригласил мой коллега и выдающийся ученый-антиковед Люк Бриссон.
– А что (или кто) способствовало тому, чтобы вы занимались наукой?
Во время обучения я считала, что научная деятельность не для меня – это трудно. Однако к концу четвертого курса вдруг появилось ощущение, что в голове много интересных размышлений, которые неплохо было бы выразить в виде научной работы. Написание диплома оказалось увлекательным делом, и на пятом курсе я решила, что надо продолжить обучение. Так я попала в магистратуру философского факультета НГУ, где все сильнее стала понимать, что обращение к древним источникам, уточнение терминов, попытка проникнуть в замысел того или иного автора, желание разобраться с тем, как формировались те или иные идеи и как они передавались через поколения, увлекают меня все больше и больше. Я поняла, что мне это нравится.
Еще одним немаловажным фактором в решении заниматься наукой была поддержка мужа – Евгения Афонасина, – которого я встретила в период обучения. Общаясь с ним, я поняла, что еще очень многого не знаю, и для меня это стало своего рода вызовом. Так я поступила в аспирантуру и продолжила углублять знания. За это я ему очень благодарна.
– Вы преподаете в Институте философии и права с 2012 года. Скажите, вы когда нибудь вообще задумывались о преподавании?
Да, я всегда хотела преподавать. Во время обучения в магистратуре и аспирантуре я немного работала в ФМШ, мне нравилось общаться с учениками. Было сложно, потому что нужно было много готовиться. Но после каждого занятия отчетливо ощущалась радость, которую получаешь от общения. Это укрепило мое желание преподавать. И сейчас приходится много готовиться. К нам поступают очень умные студенты, с каждым курсом складываются особые отношения. У меня редко бывают одинаковые лекции и семинары. Это просто невозможно, потому что студенты всегда разные.
– А что вы считаете своим главным научным достижением?
В прошлом году у меня вышла книга, посвященная переводу и комментарию Страсбургского папируса Эмпедокла. Этот папирус был обнаружен в 1992 году в библиотеке Страсбурга. Он датируется примерно первым веком нашей эры и содержит строки из поэмы древнегреческого философа Эмпедокла, жившего в 6 веке до н.э. Подобного рода документы обнаруживаются крайне редко, а произведения ранних греческих философов, к числу которых и относится Эмпедокл, в принципе сохранились фрагментами. Поэтому для историков античной философии такое событие стало настоящим праздником.
Впервые этот текст был издан в 1999 году. Это дало мне возможность познакомиться с ранее неизвестными фрагментами поэмы, введение которых в научный оборот приводило к пересмотру нашего представления о философии Эмпедокла. Я сделала перевод этой части поэмы на русский язык, сопроводила его научным комментарием и собственными исследованиями. Считаю, что на данный момент это моя лучшая работа. Надеюсь, будет много других, потому что философия Эмпедокла очень затягивает, мне хочется в ней хорошо разобраться.
– Недавно под вашим авторством вышла еще одна книга – «Философская история Платоновской Академии. Тексты и исследования». Расскажите, о чем она? Что в ней уникального с точки зрения изучения античной философии?
Да, недавно у нас с мужем и нашим коллегой из Тринити колледжа (Дублин) Джоном Майлзом Диллоном вышла книга, посвященная истории платоновской Академии. В ней собраны исследования разных лет. Адресована она специалистам по истории античной философии, студентам вузов соответствующих специальностей, а также всем, интересующимся историей античной культуры.
Все знают слово «академия». Но, думаю, не многие знают, откуда оно происходит, и что оно значило в момент своего появления. Наше исследование дает ответ на этот и многие другие вопросы. Оно уникально тем, что в нем содержатся новые источники, новые подходы к изучению античной философии, и хорошо обоснованное предложение вписать образовательную программу платоновской Академии в современное университетское образование.
В первой части приводятся переводы сочинений древних авторов (Филодем, Нумений, Дамаский), которые рассматривали разные аспекты обучения в Академии, взаимоотношения между ее членами и отношение к Академии в разные периоды античности. Во второй части помещены исследования, посвященные описанию археологических памятников на месте раскопок Академии Платона и домов философов-неоплатоников в Афинах, которые позволяют по-новому отнестись к письменным данным об устройстве Академии, понять ее место в структуре полиса и взаимоотношение ее представителей с политической властью. Часть исследований посвящена рассмотрению структуры и роли образования в Академии, и о тому, какие полезные идеи и приемы мы может позаимствовать для современного образования.
