В апреле 2018 г. Центр языка и культуры Китая НГУ посетил с лекциями известный китаевед, кандидат исторических наук, доцент, заместитель директора Института стран Азии и Африки Московского государственного университета Андрей Ниязович Карнеев. Уникальной возможностью послушать лекции о современном Китае крупного столичного специалиста воспользовались не только китаисты НГУ, но и преподаватели, студенты других учебных заведений. Студентка София Аболишина и магистрантка Владислава Истомина, обучающиеся на отделении журналистики ГИ, встретились с профессором А.Н. Карнеевым из знаменитого ИСАА МГУ, чтобы провести интервью и рассказать всем, на какие темы шло общение на лекциях и каковы взгляды эксперта на российско-китайские отношения.

― Андрей Ниязович, Вы уже однажды посещали НГУ: какие, на Ваш взгляд, произошли изменения?

― Мы так и не смогли вспомнить, в каком году я здесь был. Десять или двенадцать лет назад. Мы с коллегой приезжали, когда ещё не было вот этого красивого здания. Ваш корпус смотрится очень современным и удобным для занятий. Это всё-таки лицо университета. Мне показали аудитории, где изучают китайский язык, китайскую культуру. Видно, что с любовью всё делается. Преподаватели много сил и души вкладывают в развитие кафедры, студентов.

Еще я обратил внимание, на надпись «научно-исследовательский университет». Тогда ещё не было. Нужно поздравить НГУ, что такой статус получен: это отнюдь не просто, в России ограниченный список вузов с таким статусом. Я понял, что научно-исследовательская работа действительно ведётся, представлены самые разные направления. Видно, что у университета есть широкие внешние связи. Это всё свидетельствует об успешном развитии.

― Чему посвящены лекции, с которыми Вы приехали в наш университет?

― Мы их назвали «Идейно-политические течения в современном Китае». Под «современным Китаем» понимается Китай эпохи «реформ и открытости». Как раз в этом году исполняется сорок лет с начала реформ, это даёт повод поговорить о том, каким был путь Китая за это время. Мы обычно смотрим на Китай взглядом иностранцев, которые любят описывать какие-то достижения, перемены, но для всех, кто изучает международные отношения, регионоведение, востоковедение, очень важно заглянуть внутрь. Какие внутри Китая споры, противоречия, какие есть направления общественно-политической мысли. Потому что всем интересно, куда же дальше Китай двинется: по пути большей либерализации, или всё-таки будет какую-то свою специфику сохранять, или, может быть, она усилится?

Я с самого начала был настроен на какое-то интерактивное общение, и все действительно задавали вопросы, делали комментарии по ходу дела... Мне кажется очень полезным такой диалог. Видно, что есть интерес у студентов вашего университета к нашему соседу Китаю. Для меня каждое выступление с лекциями – это возможность ещё и получить обратную связь и сделать курс, который я читаю в МГУ, более интересным, более насыщенным.

―Можно ли провести параллели нынешней политической ситуации в Китае с ситуацией в нашей стране?

―Думаю, можно было проводить параллель, когда правящей у нас была коммунистическая партия – до 1991 года. Тогда действительно был смысл сопоставлять, как две крупнейшие в мире коммунистические партии адаптируются к изменяющимся условиям. Но Советский Союз распался, а нынешняя лидирующая партия была создана на других основах.

―Курс Ваших лекций посвящён эпохе политики «открытости и реформ». Она включает в себя идею строительства «социализма с китайской спецификой». Что сейчас понимают в Китае под этим лозунгом?

―Если говорить о современности, о периоде после XIX Съезда КПК (19–24 октября 2018 г.), то при Си Цзиньпине акценты были немножко усилены, руководство посчитало, что в предыдущий период произошла слишком сильная… разбалансированность. У людей стали появляться вопросы: «А мы, собственно, куда идём? Что строим?» У граждан КНР нет чёткого понимания. Конечно, из СМИ звучат определенные лозунги и призывы, но люди считают, что это внешняя, формальная сторона, а на самом деле, куда руководство ведёт страну, у многих не было понимания.

При Си Цзиньпине, мне кажется, что власть в лице руководства КПК попыталась вернуть партию немножко назад. Он всё-таки чётко сказал: «Мы строим социализм. Мы хотим сделать систему реформ ещё более глубокой, ещё больше открыть Китай миру, но при этом наша цель – строительство социализма». Вот, что считает Си Цзиньпин, но убеждает ли он всех граждан КНР?

―Как Вы думаете, усиление контроля в кампусах университетов и вообще студенческой сфере как-то отразится на международных отношениях, отношениях с Россией в плане обменов, студенческих стажировок?

―Это интересный вопрос. Я думаю, что ситуация неоднозначна. Я не принадлежу к тем специалистам, кто видит всё в мрачном свете. Думаю, что всегда нужно видеть разные стороны одной медали. Да, на фоне эпохи Си Цзиньпина интеллектуалы недовольны, что их право высказываться несколько ограничивается. Ну, вот как будут выражать недовольство студенты? В Интернете, соцетях можно встретить всякие саркастические высказывания, шутки в адрес самого Председателя Си. Помните, как он зашёл в пельменную? Это породило целую субкультуру – его называют «пельмешкой», «пампушкой». Это позволяет им выпустить пар. В каком-то смысле власти соревнуются с населением, потому что невозможно в нашу эпоху блокировать все проявления свободомыслия или какого-то критического отношения к действиям правительства, но власти стараются, чтобы это не было слишком сильно выражено в Интернете. Но, думаю, тут должна быть не экстремистская позиция, что всё, что делает Китай – плохо, а взвешенная, потому что всё-таки отношения с Китаем у нас хорошо развиваются. При Си Цзиньпине и В.В. Путине, мне кажется, они даже стали ещё более тёплыми, как бы видна определённая химия между этими лидерами. Первый визит Си Цзиньпина в качестве председателя КНР был в Россию в 2013 году. Важно, что при Си Цзиньпине у нас в позитивном направлении развивается политический диалог.

Что касается образа России в Китае, со стороны китайского правительства есть позиция, что Россия – это стратегический партнёр и официальные СМИ поддерживают эту точку зрения, но отражает ли это мнение всех китайских СМИ… думаю, здесь стоит проводить отдельное исследование.

―Китайский язык очень специфичен… Насколько сложно его изучать?

― Когда мы, будучи студентами, первый раз прилетели в Китай, то, выйдя из самолёта, не могли ничего понять, как будто какой-то другой язык учили. Пока нас везли в Пекинский университет, человек в микрофон рассказывал, что мы проезжали, а нам ничего не было понятно, хотя в университете у нас были носители языка. И только вот после того как прошли недели две, мы разговорились и стали понимать на слух. Потому что даже в аудитории преподаватели-китайцы стараются говорить медленнее, растягивают слова, выделяют тоны, а в реальной жизни речь, конечно, совсем другая, её гораздо тяжелее воспринимать.

Не могу не сказать, что если изучать сначала сколько-то лет китайский язык, а потом перестать, то он очень быстро «уходит», то есть может забыться. Кроме того, что изучение иностранных языков расширяет кругозор, всё же если человек хочет достигнуть какого-то уровня в языке, то нужно постоянно им заниматься, постоянно совершенствоваться. Есть такая поговорка, что если не грести против течения, то тебя река унесёт обратно.

―Вы давно преподаёте, чему вы стараетесь научить студентов в глобальном смысле?

―Прежде всего, мне хотелось бы, чтобы современные студенты больше знали о предмете, чтобы студенты помимо своей узкой специализации, просто интересовались страной, которую они изучают – читали книги, смотрели сериалы… Всегда, когда приезжаю в Китай, узнаю, какие сейчас самые популярные сериалы, и смотрю. Я не изучаю китайский кинематограф, мне просто интересно. Мне кажется, китаеведу кроме языка ещё неизбежно нужны знания по культуре Китая. Приходится китаисту быть немного всезнайкой, это просто особенность востоковедения как дисциплины.

―С каждым годом становится всё больше студентов-китаистов…

―Согласен. Это не только в Новосибирске, но и в других университетах такой тренд. У нас в Институте стран Азии и Африки, когда поступал я и отношения не были нормализованы, желающих изучать китайский язык было немного. Но в последние годы он действительно стал востребованнее. Сейчас китайский возглавляет списки по популярности, затем японский, потом другие языки… Вот у нас в ИСАА 40 с лишним языков изучается, но, конечно, китайский язык на первом месте. Я уверен, что для значительной части слушателей курсов институтов Конфуция, хотя они, может быть, и не будут всю жизнь связаны с Китаем, прикосновение к великой китайской культуре расширяет кругозор. Помню, В.В. Путину был задан вопрос, в чём важность изучения иностранных языков. Видимо, это был неподготовленный ответ –его спросили – он ответил, что когда ты глубоко изучил какой-то иностранный язык, как будто ты ещё другую жизнь прожил. То есть на многие вещи ты можешь смотреть с точки зрения другой цивилизации, и это тоже человека делает более разносторонним, что ли. Даже если он необязательно потом будет специалистом по этой стране.

Кроме того, мы знаем, что у КНР очень высокие темпы роста ВВП, и этот экономический гигант притягивает внимание студентов. Они понимают, что с Китаем связаны перспективы, тем более, что наши страны – соседи. Человек со знанием китайского языка может проявить себя в любой компании, любой государственной структуре, и прокормить себя и свою семью. Вот почему, мне кажется, китайский язык так востребован. Мы понимаем, что Китай – это «всерьёз и надолго».

Интервью подготовили и провели София Аболишина, Владислава Истомина